«Персидские мотивы» - персональная выставка Василя Ханнанова в Стерлитамаке

В Хороссане есть такие двери

Где обсыпан розами порог

Там живет задумчивая пери.

 В Хороссане есть такие двери,

Но открыть те двери я не мог.

С. Есенин

В 1924-25 годах Есенин всей душой стремился в Персию. Очарование Востока, мечты о за­гадочной «голубой да веселой стране» захватили его, проехавшего Кавказ и застрявшего в Баку, и позволили достичь высочайшего творческого взлета. Там были созданы стихи «Русь уходящая, «Письмо к щатери», поэма «Анна Снегина» и 15 потрясающих стихов из цикла «Персидские моти­вы». Он рвался в Шираз: «Поймите, я еду учиться. Там ведь родились все великие персидские лири­ки». Но поэту не суждено было добраться до этой страны, отворить эти двери. С.М.Киров, опаса­ясь за жизнь поэта в охваченном революционном пламенем Тегеране, даже распорядился устроить ему «иллюзию Персии в Баку»...

Стихи этого небольшого цикла необыкновенно живописны. В них, словно в старинных пер­сидских коврах, как будто собраны все цвета (и цветы) «голубой и ласковой страны», и «свет ве­черний шафранного края», и «золото холодной луны», и «синие цветы Тегерана». Сама их ритмика словно повторяет орнаменты ковра. Это не случайно. Вся история древней Персии - это история ковроделия, которому нет равных в мире. Ковер традиционно ассоциируется с моделью земного рая, с его вратами. Это не только защита от холода и сырости, не только красота дома. Ковер служил дверью в шатер. Возможно, поэтому есенинская иллюзия проникновения в райские персид­ские кущи была такой полной.

Василь Ханнанов. Шагане.

07 ноября в Стерлитамакской картинной галерее открылась персональная выставка уфимского художника Василя Ханнанова.

Серия «Персидские мотивы» Василя Ханнанова - своеобразный парафраз. Сто лет назад, в 1914 году было издано первое стихотворение молодого поэта «Береза» в журнале «Мирок». И сейчас в галерее «Мирас» Василь нашел повод отдать дань любимому поэту экспозицией женских портре­тов (или вновь оживших ковров). Глаза «задумчивых пери» глядят на нас из «медальонов» (т.е. цен­тра полотна), обрамленные массивным орнаментальным бордюром теплых и насыщенных цветов Востока, как продолжение мечты Есенина. Винно-красный закат, охра пустыни, глубина синего неба, голубые переливы родников. Взаимоотношения с цветом вообще у ВХ - особые. Например, на Бали среди буйства тропических красок он решил делать монохромные работы. В случае с Есениным, у которого в персидском цикле явно превалирует голубой и синий, что тоже символично, Василь ис­пользует синий, индиго, голубой очень широко: и как фон, и как основу силуэтов. Как по контрасту, строгая графика прекрасных ликов, будто «камера обскура» из глубины веков. В классических исфа­ханских, ширазских, темризских коврах «медальон» заключал в себе Всевидящее око или священный цветок лотоса, тексты писаний и древние стихи.

Василь не впервые использует эти приемы пластической метафоры. Пусть ковры - персид­ские, турецкие или татарские - подчас найдены где-то на задворках, среди рухляди старых чуланов, в бабушкиных сундуках - тем они ценнее, утверждает он. Новые коврики из магазинов еще «не обжи­ты», «не намолены», «не истерты коленями». Один ковер может послужить для 3-х и более работ - почти безотходное производство.

Художник Василь Ханнанов

В.Х. хорошо известен и не только у нас, а по всей стране и гораздо далее, удивительной на­ходчивостью в отношении «предметов культурно-бытового назначения». Он объясняет это своей «природной жадностью». Наверное, это жадность к жизни вообще, желание сохранить те великолеп­ные маленькие ценности, которые понемногу покидают нас, и настоящей цены которым мы не зна­ем. Органично сочетая вроде бы несочетаемое, следуя своему чувству цвета и композиции (качест­вам истинного творца), он организует пространство таким образом, чтобы был переброшен мост ме­жду эпохами, между личностью и предметной реальностью, между душой и телом.

«Холодное зимнее утро, топится печь, я нежусь под родительским одеялом и разбираю ска­зочные узоры настенного ковра - этот рисунок похож на дракона, а тот, если чуть-чуть добавить, на чудесный дворец ...». Детские созерцательные игры так знакомые нам (помните советскую ковроманию?) у В.Х. не канули в Лету, но проросли в виде синкретических артобъектов, полных глубоко­го внутреннего содержания.

Василь Ханнанов. Сениде.

«Ковры - это уже «тяжелая артиллерия» - смеется он. От бумаги и холста он когда-то пере­шел на белые простыни, экспериментируя с человеческим телом и душой - просто оттиски тел на го­ризонтальных поверхностях, малейшие движения душ (инсталляции «Сферы интимного», «Невооб­разимое», 2003 ). Далее в дело пошли занавески, старые шторы, драпировки (Занавеси большой люб­ви). Серия «Инфанты» - после поездки по удмуртским деревням, где службу сослужили старые пла­тья, кружева. Две серии «По Гогену» и «Сестры Кусимовы» (а В. X. любит «стрелять обоймами») были выполнены на павловопосадских платках, все из тех же бабушкиных сундуков. Эти знамени­тые платки чудесным образом «работали» и как обрамление экзотических сюжетов, и народных портретов. Они работали, потому что с ними работал Василь - его мысль, мастерство и память. «В зимних очередях за хлебом в начале 60-х мы не могли бы узнать своих среди сплошной черной мас­сы из валенков и тулупов, если бы не эти платки», - вспоминает он. Примечательно, что на много­численных выставках по Сибири и Уралу их называли своими - пермскими, ижевскими, омскими и томскими. В то же время неугомонный художник обращался и к другим философским темам - рели­гии, включая в картины суры Корана, и к обнаженному телу, как к храму Божьему (серия «Явление народа Христу»).

Василь Ханнанов. Илюза.

А вот теперь в рамках большого проекта «Азия»: Есенин, Персия, ковры и песня о женской красоте на портретах восточных красавиц, увиденных им в Иране и не только. Василь был покорен прелестной и самобытной страной; в Тегеране он давал мастер-класс и много рисовал. Параллели сюжетов и тем очевидны - они продолжаются как бы по спирали. На каждом новом витке автор на­ходит случай установить лирическую связь с той степенью изобретательности, источник которой - мастерское владение всеми пластическими ассоциациями. Выразив свою метафору, движется даль­ше, не вычерпывая предыдущую серию до дна. Как говорил Пикассо о самом зарождении творческо­го импульса: «Художник проходит стадии наполнения и опустошения. В этом весь секрет».

Плодотворность В.Х., его энергия и «экстатическое» пламя», кажется, не знают границ. Обзор всего его творчества не может быть умещен в рамки этой статьи. Неизвестно, в каком качестве он предстанет, в какую часть света он «откроет двери», реанимируя предметы, сюжеты, наши души. Так что - «до свиданья, пери, до свиданья!» Каким это свиданье будет в другой раз?

 Произведения Василя Ханнанова на выставке

• Title Title
• Title Title
• Title Title
• Title Title
• Title Title
• Title Title
• Title Title
• Title Title
• Title Title
• Title Title
• Title Title
• Title Title
• Title Title
• Title Title
• Title Title
• 
• 
• 
• 
• 
• 
• 
• 
• 
• 
• 
• 
• 
•  

На открытии выставки Василя Ханнанова

• Title Title
• Title Title
• Title Title
• Title Title
• Title Title
• Title Title
• Title Title
• Title Title
• Title Title
•