Легенды о башкирских Шиханах

Шиханы - самый высокий скальный массив Среднего Урала - расположены в Стерлитамакском районе республики Башкортостан. Они состоят из четырех гор-одиночек, цепочкой вытянувшихся по правому берегу реки Белой (по-башкирски Агидель). Эти горы - уникальный, неповторимый памятник геологических процессов в Приуралье. В древности на месте Башкирии находилось море, а Шиханы были рифами. По сей день они хранят на себе отпечатки моллюсков. В скоплении окаменелостей можно найти остатки кораллов, губок и водорослей.

Шиханы стали безмолвными свидетелями и истории Земли, и истории российского государства. Видели они и Крестьянскую войну под предводительством Емельяна Пугачева, и поход легендарного Василия Константиновича Блюхера... Словно четыре бессменных стражника, возвышаются Шиханы над городом Стерлитамаком, придавая окрестному пейзажу особую суровую красоту. О происхождении их названий - Юрак-Тау, Куш-Тау, Шах-Тау и Тра-Тау - повествуют старинные башкирские легенды.

Одна из них - о гордом и заносчивом джигите Ашаке, который без памяти влюбился в черноокую красавицу Агидель - дочь седого Урала. Привыкший к легким победам, Ашак не сумел покорить сердце юной Агидели, а пытался привлечь ее роскошными подарками. Девушка воспротивилась этому и сбежала от джигита. Оседлал Ашак самого резвого скакуна и пустился за ней в погоню. Словно безумный, мчался он по следам Агидели и загнал любимого коня. Поймав беглянку, Ашак в ярости хлестнул ее камчой. Рассердился седой Урал, и, чтобы уберечь дочь от надменного джигита, превратил ее в быструю речку. Вновь пустился в погоню Ашак, но никак не мог схватить непокорную Агидель - она выскальзывала из пальцев. Тогда он послал за ней своего сокола, но и тот не смог остановить течение реки. Понял Ашак, что не может жить без Агидели, вырвал из груди свое сердце и бросил к ее ногам. Замедлила течение Агидель, прикоснулась к сердцу, да уже не могла остановиться - навсегда стала речкой. Унеслась, уплыла она к старшей сестре Каме, а та отвела ее к Матери Волге. С тех пор стоят на том месте, где Ашак оставил свое сердце, четыре шихана - Юрак-Тау, что означает «сердце-гора», Куш-Тау - «птица-гора», Шах-Тау, который в старину называли Ашак-Тау, и Тра-Тау - одинокий шихан, похожий на задранную морду павшего коня.

Гора Тора-Тау

А вот другая легенда о Шиханах…

Эту историю о возникновении уникальных гор Шиханы поведал мне в 1939 году старик-башкир, колхозник Стерлитамакского района...

«Эту историю мне рассказывал мой дедушка, когда я был маленький, а ему рассказывал его дедушка, а тому - его дедушка... Люди уже точно не помнят, когда это было, только знают, что этих голубых шиханов тогда еще не было.

Когда-то в этих краях жил ногайский шах. Был он, как все богачи, жадный и злой, и была у него дочка, назовем ее Гульчира. Она, не в пример отцу, была красивой и доброй сердцем. По соседству в юрте жила бедная женщина с сыном, назовем его Ишбулды. Вот и подружились на беду Ишбулды с Гульчирой.

Когда девушка подросла, стали во дворец ее отца богатые женихи из разных земель приезжать. Кого там только не было и какой только калым не сулили они шаху! А отцу красавицы все было, мало, и он прогонял их. Пришел сватать Гульчиру и Ишбулды, ее любимый.

- Что ты можешь принести, какой калым за невесту дашь мне? - со злым смехом спросил его ногайский шах.

- Свою любовь и только любовь, - ответил юноша.

Красавица у подножья Тора-Тау

Вдоволь насмеявшись, шах прогнал его со двора, крикнув вдогонку:

- Вот если принесешь мне за калым живое сердце твоей матери, то, так и быть, отдам тебе в жены свою дочь! В большой печали вернулся Ишбулды в свою юрту.

- Мама, сказал он, - шах требует калым за Гульчиру.

- А что мы можем ему дать? - ответила мать, - разве что эту дырявую юрту.

- Мама, - с дрожью произнес сын. - Шах требует, чтобы я принес твое живое сердце, тогда он отдаст мне Гульчиру в жены.

Мать, недолго думая, взяла нож, ударила себя в грудь, вынула большое, горячее сердце и, протянув его сыну, сказала лишь два слова:

- Торопись, сынок! - и умерла.

А сердце еще было живо. Ишбулды, взяв его в обе ладони, бросился бежать ко дворцу шаха. Все это видел Урал-батыр - главный дух здешних мест. Не стерпел он такой несправедливости и бросил на дорогу, по которой бежал юноша, небольшой камень. Юноша упал, уронив на дорогу сердце матери. Задыхаясь в дорожной пыли, сердце прошептало: «Не ушибся ли, сынок?» - И окаменело, превратившись в большую гору - Юрак-Тау.

Теплый летний вечер у подножья Тора-Тау

Сын, увидев перед собой большое окаменевшее сердце матери, словно очнулся от наваждения. Он вдруг понял, что на свете существует Любовь, которая гораздо больше и благороднее, чем его любовь к девушке, - любовь матери к сыну. Он упал на землю и стал молить Урал-батыра, чтобы он покарал его за содеянное. Взмахнул Урал-батыр рукой, и тело, распластанное на земле, обернулось горой Куш-Тау.

Все это, оказывается, видел и злой ногайский шах. Он сидел на балконе своего дворца и насмехался. В третий раз взмахнул рукой Урал-батыр, и дворец вместе с шахом и его богатствами превратились в третью гору - Шах-Тау... Люди слышали, будто Урал-батыр крикнул: «Эти богатства шаха достанутся только тем, кто будет по-настоящему бороться за свое счастье и победит...»

Недавно у меня были проездом ученые из Москвы, - продолжал старик. - Все какие-то камешки с наших гор в маленькие мешочки складывали. Я им тоже рассказал эту историю про наши горы. Так их самый главный начальник сказал: «Все правильно в твоей легенде, старик. Скоро мы будем копать эту гору Шах-Тау, вынимать из нее для народа богатства».

Не успел мне рассказать старик-башкир о том, как появилась четвертая гора-Шихан. Вскоре началась война, во время которой он был призван в трудовую армию и работал на сооружении содового завода. Получив похоронку на сына, он умер от горя в конце войны. С ним умерла и легенда о четвертой горе. Но я ищу ее и, думаю, обязательно найду.

Не стало и Шах-Тау. За сорок лет люди почти сравняли ее с землей, но и сегодня она продолжает отдавать свои богатства не только тем, кто живет около нее, но и всей нашей большой стране.

Михаил Минеев. Из книги «Минькино детство»

Фото: Дмитрий Пискарев