Художник – график Камиль Губаевич Губайдуллин (1949-2017). Часть 3.
- Автор: Людмила Кувшинская
Заканчивая училище на отделении театрально-декорационной живописи, Камиль Губайдуллин выбирает для дипломной работы пьесу Михаила Булгакова «Дон Кихот» (обработка романа Сервантеса). Напряженность этой пьесы, ее острые коллизии побуждают художника вернуться к образу Дон Кихота в своей первой графической серии. Под знаком этой серии, посвященной «рыцарю печального образа», и определяется тональность многих работ художника.
Социальная заостренность, а порой и откровенная публицистика появляется в работах тех лет. И вместе с тем приходит понимание того, что само по себе отображение социальной несправедливости еще не есть произведение искусства, какой бы злободневной не была тема. Проблема эта остается актуальной до конца 80-х, когда появление обличительных произведений родило мощную волну новой конъюнктуры во всех видах искусства, и далеко не все из них могут быть названы произведениями искусства.
Тогда в семидесятых годах к Камилю Губайдуллину приходит трудное понимание и осмысление тех причин, приведших искусство в столь унизительное состояние зависимости от чиновников всех рангов. Не надо за6ывать, что происходило тогда в Узбекистане во всех эшелонах власти. Формирование его мировоззрения и уроки на пути к зрелости происходит в рабочей среде (работал маляром на стройке, оформителем на заводах), и в творческих поездках на «стройки века» (БАМ и высотные плотины), в колхозы и горные кишлаки.
Художник Камиль Губаевич Губайдуллин
И когда художник говорит о технократической идее искусства, он говорит об этом не понаслышке. Он прошел через этот искус. Его творческие отчеты о тех поездках свидетельствуют о безнадежной попытке соединить директивный оптимизм и суровые реалии жизни. Опыт художника, безжалостное и трагедийное видение мира приходят именно в этих поездках
Задолго до первых публикаций об Арале, в 1977 году, он впервые знакомится с умирающим морем. Там, прожив с рыбаками несколько месяцев в не самое лучшее время года, художник проникается болью и тревогой этих людей. Последующие поездки укрепляют художника в мыслях о грядущей катастрофе Арала. Его первая графическая серия 1978 года об Аральском море, наряду с живописными работами, проникнута человеческим отчаянием. И нельзя сказать, что она не была замечена. Нет, именно благодаря этой серии, художник становится стипендиатом Союза художников СССР. Но и общественного резонанса она тогда не вызвала.
Камиль Губайдуллин. САЛАВАТ ЮЛАЕВ. Из серии «Салават» . 2004 год. Бумага. Офорт. Размеры: 63 x 49.
Не все ровно в той серии, не всегда оправдан пластический язык. Но это была по сути первая попытка говорить языком искусства о большой трагедии, происходящей на берегах Арала. И когда по прошествии десяти лет эта, казалось, узко региональная беда вдруг обернулась катастрофой для всей Средней Азии, только тогда проявился и запоздалый общественный интерес. Но, к сожалению, размеры катастрофы приняли необратимый характер.
Как обобщение хотелось бы отметить ту особенность творчества, которая извечно, на протяжении всей истории человеческой культуры, традиционно приписывалась поэтам, художникам — особенность пропускать через свое сердце все боли мира. Способность, аккумулируя людские чаяния, взывать к справедливости и правде.
В нынешнее время искусство в большой мере стало рациональным. Современный художник больше похож на компьютер. Закладывается программа: от архаики до Филонова и Клее. Немало функционирует художников, выдававших в не столь протяженный отрезок времени разнообразнейшую продукцию согласно заложенной программе: вчера Репин, Серов, сегодня Шилов, Глазунов, завтра Дали. Манипулирование искусством, а заодно и судьбами художников приняло угрожающие размеры. Резкие перепады от политизации искусства до его коммерциализации, кажется, совсем не оставляют места творчеству таких художников, как Губайдуллин. Официальному искусству оно не было нужно так же, как сегодня — обывателю на рынке искусства.
По сути дела, целое поколение художников, устоявших в 70-е и в начале 80-х годов, сейчас оказалось в незавидном положении. Их молодость была отдана борьбе за выживание. А сегодня их творчество заслонено работами их молодых товарищей, с завидной энергией и быстротой реализующих те замыслы, которым не суждено было исполниться в свое время.