Художник Дамир Ишемгулов – живопись и графика!

Еще в прошлом веке Н. В. Гоголь писал, что «поэт может быть и тогда национален, когда описывает совер­шенно сторонний мир, но глядит на него глазами своей национальной стихии, глазами своего народа, так, что сооте­чественникам его кажется, будто это чувствуют и говорят они сами».

Несколько переосмыслив это гоголевское выражение, можно также утверждать, что поэт, вообще художник, «глядит... глазами своего народа» и тогда, когда для своего описания, изображения, для передачи своих чувств исполь­зует средства, методы, приемы, выработанные в «стороннем мире»: они служат ему в качестве надежной формы, в кото­рую он заключает свое, в том числе, и глубоко национальное содержание. Особенно справедливо это замечание по отно­шению к «молодым» художественным школам, развивающим­ся в тесном соприкосновении с давно сложившимися, «опытными» школами.

Подтверждением тому, в частности, служит и творче­ство башкирского художника Дамира Ишемгулова. Нераз­рывно связанное с традициями русского авангарда, особен­но с неопримитивизмом М. Ф. Ларионова и Н. С. Гончаровой, оно по своей сути, по своему духу самобытно и принадлежит именно к башкирскому искусству и никакому другому.

И еще одно замечание общего характера. Хотя оно относится к русскому неопримитивизму, оно в полной мере также вскрывает сущность современных его последователей:

Художник Дамир Ишемгулов

«В своем творчестве неопримитивисты стремились не к сти­лизации, не к подражанию народным мастерам, а к выраже­нию внутреннего состояния народной эстетики».

Вообще, идеи русского неопримитивизма XX столетия нашли яркое воплощение в творчестве башкирскихских художников группы «Сары бия» («Желтая кобыла»): Михаила Назарова, Станислава Лебедева, Николая Пахомова и Дамира Ишемгулова - попытавшихся как бы влить новое вино в старые мехи.

Один из первых исследователей творчества художников группы «Сары бии» М. В. Шашкина во вступительной статье к каталогу московской выставки группы пишет: «Обращаясь к присущему культуре своего народа образному миру, они возрождают национальное сознание на глубинном, духовном уровне. Это задача оказывается нелегкой после долгих десятилетий забвения подлинных национальны истоков».

Эти слова весьма точно характеризуют не только деятельность группы, суть выдвинутой ею эстстической программы, но и творчество ее участника Дамира Ишемгулова. Не только потому, что он относится едва ли ни к первым поколениям профессиональных художников-башкир по национальности, но и потому, что говорить о каких-то башкирских национальных традициях в изобразительном ис­кусстве после многовекового господства ислама, сменивше­гося диктатом соцреализма, не приходится.

Дамир Ишемгулов. В степи. Холст. Масло. 1990 год. 96Х148.

Это сейчас картины Ишемгулова находятся в крупней­ших музеях и галереях страны: Москвы, Екатеринбурга. Но­восибирска, Йошкар-Олы, Челябинска. Уфы - а также в част­ных собраниях Финляндии, Германии, Франции, Австрии и Америки. Но так было не всегда. Его творческая биография складывалась далеко не просто. Выходец из башкирской глубинки, он в полной мере испытал все, что приходится испытывать большинству деревенских парней, покинувших родительский дом. После окончания в 1971 году художест­венного отделения Уфимского училища искусств прошло еще двадцать лет, прежде, чем пришел успех. Однако долгие годы замалчивания и непризнания не сломили духа худож­ника: он продолжал отстаивать право на индивидуальность, совершенствовать свое мастерство.

Одна из наиболее ранних работ Ишемгулова - «Опу­стевшая деревня» (1977). Она интересна тем, что относится к началу формирования индивидуального почерка автора и позволяет увидеть не только те композиционные и коло­ристические приемы, которые сделались признаками стиля Ишемгулова вообще, но и те, от которых впоследствии он отказывается.

Художник утверждает себя в искусстве осторожно, через поиски и сомнения, первоначально - посредством экспериментирования с формой и цветом: нарочитое рас­положение фигур на плоскости холста, цветовое равновесие, достигаемое пугем планомерного распределения пятен, и другие известные, тщательно продуманные изобразительно­-выразительные средства.

Дамир Ишемгулов. Родник. Холст. Масло. 1987 год. 100Х140. МК СССР, Москва.

Пик его творческой зрелости приходится на рубеж 80—90-х годов. Именно это время оказалось наиболее плодо­творным во всех отношениях. К концу 80-х годов волна пере­стройки докатилась, наконец, и до Башкортостана, затронув практически все сферы общественной и культурной жизни. Возможность свободного творческого самовыражения пер­выми почувствовали живописцы. Благо, многим из них не надо было перестраиваться: они лишь вынесли из подвалов и тесных хрущевок свои холсты, на которых можно было найти все - от кубизма до трансавангарда. Появилось мно­жество «новых» имен и творческих групп, открылись новые галереи и салоны - такого оживления в художественной жизни республики, пожалуй, никогда еще не было. В 1989 го­ду Ишемгулов, оказавшись на гребне этой «новой волны», соз­дает работу «В саду (пейзаж с колодцем)». Основное в кар­тине - цвет: открытые, чистые краски в разных сочетаниях организуют пространство, выявляют контуры предметов, передают ощущение жизни, тепла, солнца. Именно в этой картине наиболее плодотворно была выражена суть живо­писного кредо Дамира Ишемгулова, получившего дальней­шее развитие в его последующих работах.

Появление в 1989-1990-х годах живописных произ­ведений «Возвращение с сенокоса», «Утро, день, вечер», про­долживших сюжетно-тематическую линию более ранних ра­бот - «Летний полдень» (1986), «Родник» (1987) и других - дает основание говорить об обогащении Дамиром Ишемгуловым вслед за Михаилом Назаровым «башкирского» нео­примитивизма, основанного на традициях русского и запад­ноевропейского авангарда: в живописи Ишемгулова во весь голос звучит характерное для примитивистов всех стран и народов обращение через жанровые мотивы к своим национальным истокам. Так же, как и обитатели маленьких еврейских городков Марка Шагала, русские мужики и бабы Михаила Назарова, герои картин Ишемгулова легко узнавае­мы. Нарочито грубая пластика и деформированность чело­веческих фигур, плоскостное решение пространства, тем не менее, не могут «обмануть» зрителя: перед нами - вполне реальные жители маленьких, именно башкирских деревень, существующие при этом как бы параллельно с современной цивилизацией и не сливающиеся с нею. У них выработанные веками позы, осанка, походка; они узнаваемы не только по овалу лица, разрезу глаз, по необычно подвязанным у жен­щин платкам, но и по особой, внутренней, духовной взаимосвязи с природой, землей. Несмотря на убогость и патри­архальность быта, герои ишемгуловских картин не ропщут, не пытаются подчинить себе окружающий их мир, а живут в размеренной предопределенности, повторяя вместе с при­родой ее круговорот. Они сами - часть природы, часть Все­ленной. Ощущение стабильности и незыблемости про­странства и места человека в нем художник передает, как обычно, посредством ориентации, в первую очередь, на колористическое решение полотна: локальные, открытые цвета статичны, они не переходят друг в друга, не смешива­ются, но в отличие от ранних работ, в них исчезает плот­ность и тревожная насыщенность. Цвет становится легким, почти хрупким, что создает ощущение временности пребы­вания человека в этом мире («Утро, день, вечер», 1990; «Сутки», 1991; полиптих «Аллегория времени», 1995).

Дамир Ишемгулов. Лето. 1979 год. Бумага. Акварель. 55Х62. Частное собрание. Финляндия

Время не остановимо, его нельзя обуздать - такова философская основа произведений Дамира Ишемгулова.

Она осмысливается им в нескольких вариантах картины «Тышауланган ат» («Стреноженная лошадь»), написанных в 1990-1991 годах. Глубоко символично изображение колеса - композиционного и смыслового центра картин.

С колесом ассоциируется вечное вращение, движение; коле­со - это аллегорический образ Времени. И противостояние этому движению приводит к озлоблению, попранию морали и универсальных для всего человечества святынь, к самораз­рушению. Фабула картины дополняется свойственным для решения данной темы колоритом: смелым смешением крас­ных, черных и охристых пятен.

Роза Буканова, кандидат исторических наук, г. Уфа