КОЛЛЕКЦИОНЕРЫ И СОБИРАТЕЛИ. ЗНАМЕНИТЫЕ КОЛЛЕКЦИИ СОВРЕМЕННОГО ИСКУССТВА

Время от времени в Саватской картинной галерее работает так называемая «постоянная» экспозиция, на которой представлены произведения разных художников, находящиеся в собственности картинной галереи.

Эти работы попали на хранение в разные времена и разными путями. Одни были подарены художниками, другие были приобретены как значимые экспонаты. Честно сказать, мы не знаем, сколько работ хранится в галерее. Но прямо сейчас для зрителей выставлено 11 произведений.

Начиная с коллекционера Эрика Янга, который вложил в NFT уже более 1 миллиона долларов, и заканчивая Колборном Беллом, который, по некоторым оценкам специалистов, потратил около 400 000 долларов, коллекционеры произведений искусства взяли мир NFT искусства штурмом. В последние месяцы Янг, как известно, перепродал три свои работы, в том числе две работы Мэд Дога Джонса; первоначально они были куплены всего за 700 долларов за обе, а позже он продал эти две работы в сумме за 240 000 долларов. Другой коллекционер, Рич, попавший в заголовки газет, наоборот отказался от предложенных 9,5 миллионов долларов за NFT работу из коллекции CryptoPunks, которую он первоначально купил за 86 000 долларов.

Первое слово в нашей новой рубрике, по­священной фото коллекционированию, мы предоставляем парижскому фотографу- профессионалу Жан-Лу Принселю. У себя на родине он широко известен не только как рекламный фотограф, чьи огромные фотоафиши  (2,ЗХ4 м.) украшают многие города Франции, но и как страстный кол­лекционер фотоаппаратов, человек, увле­ченный историей развития фототехники и фототехнологии. Среди экспонатов его коллекции одно из почетных мест зани­мают первые советские фотокамеры. Жан-Лу Принсель сотрудничает в ежемесячных журналах, иллюстрирует книги о фотоаппаратах. В издательстве «Фотосага» вышли две его книги: «Копии «Лейки» (1990 г.) и «Советские фотоаппараты» (1991 г.). В дополнение к предлагаемой статье уточним, что в 1934 году ЛОМО имени В. И. Ленина (точнее, ГОМЗ) выпу­стило первые 100 камер «Спорт» (всего их было две модификации). Однако массовое производство было начато лишь в 1935 го­ду и продолжалось до 1940 года.

Из произведений французской школы было куплено две картины: жанровая композиция Шампенуа «Мать, выговаривающая ребенку» (стартовая цена — 125 руб.) и морской пейзаж К.-Ж. Верне (стартовая цена — 2500 руб., продана за 4200 руб.). Последняя картина, изображающая рыбную ловлю на берегу моря туманным утром, имеет интересную историю бытования. В сертификате, выданном Юсуповой, указывается, что она была куплена на аукционе в Париже во время революции и привезена в Россию Тиоре, а из сделанной отдельно карандашной приписки следует, что картина принадлежала Екатерине II, была подарена ею Е. Р. Дашковой, от которой перешла к ее дочери, А. М. Щербининой, ею была продана Волкову, от которого и поступила к Мосолову. По описанию в каталоге и размерам она вполне может быть идентифицирована с «Рассветом на Капри (Туман)» К.-Ж. Верне из собрания ГМИИ им. А. С. Пушкина (инв. № 1905), что заполняет пробелы в происхождении этой картины.

Юсупов первым ввез в Россию коллекцию живописных произведений французских мастеров начала XIX века, стал одним из проводников нового художественного вкуса, демонстрируя сознательную направленность своего выбора. Он проявил подлинные качества коллекционера и мецената, по определению П. П. Муратова, становящегося «соучастником» художника, делящим в своем энтузиазме судьбу его вещей и его имени».

Столь же искусным собирателем показал себя Юсупов тогда и на парижском антикварном рынке. В его архиве (РГАДА) встречаются расписки с именами известных антикваров и экспертов. Ж.-А. Константена, П. Келара, Ш. Эли. Через своего доверенного, некоего Мартра, он делает приобретения на аукционе коллекции антиквара Лебрена (20—24 марта 1810 г.), который в собственной галерее устроил распродажу картин разных школ, предварительно издав двухтомник со 179 гравюрами с лучших произведений, и сопроводил распродажу, как было принято, изданием аукционного каталога. Юсупов приобрел у Лебрена 17 картин итальянских и французских художников. Среди них: «Св. Казимир» (старое название - «Св. Людовик Боварский») Карло Дольчи, «Лот с дочерьми» Гвидо Рени, «Св. семейство» Фра Бартоломео де Сан Марко, серия интерьеров римских соборов Дж.-П. Панини, «Похищение Европы» Ф. Лемуана.

Появлению частных собраний, ввозимых в Россию с коммерческими целями, во многом способствовали Французская революция и наполеоновские войны. В 1796 году П. Г. Головкин привез в Москву для продажи свое собрание, которое разошлось по многим коллекциям. Графу А. А. Безбородко, как сообщал Ф. В. Ростопчин в письме к С. Р. Воронцову, «удалось накупить редких картин и мраморов у графа Головкина, находившегося в Париже во время большой эмиграции. Этот человек не дорожит тем, что имеет, и очень рад сбывать вещи, которые не прибавят ему благоденствия. Он уступил графу Безбородко знаменитого Амура, которого Фальконе изваял для госпожи Помпадур».

В 1818 году русские собрания пополнила большая партия картин, привезенных из Парижа князем Н. Г. Щербатовым, также быстро разошедшаяся среди московских коллекционеров. Однако немногочисленные собрания, ввозимые дворянами для продажи, не играли основной роли на русском художественном рынке. Главная роль здесь, несомненно, принадлежала профессиональным торговцам и антикварам.

Помните, как пели: «...раз­рушим до основанья, а затем...»? Призыв крутого чекиста А. Лациса гласил: «Мы истребим буржуазию как класс. Не ищите на следствии доказательств то­го, что обвиняемый дейст­вовал делом или словом против Советов. Первый вопрос, который мы ему предложим, — какого он происхождения, воспита­ния, образования... Эти во­просы и определят сущ­ность красного террора».

Так поступали со старой интеллигенцией. Так посту­пали и со старой культурой. Разжигалась беспощадная ненависть к своему прош­лому. Требование отказать­ся от «старого» искусства под предлогом его буржу­азности принесло общест­ву много вреда. Сегодня мы особенно остро ощу­щаем это, говорим об ут­рате генофонда страны. Наступило время покаяния. Мы вспомнили Розанова и Соловьева, Флоренского и Бердяева, многих истреб­ленных писателей, худож­ников. Идет переоценка авторитетов, прежних суж­дений. Открываются тайни­ки архивов. Освобождают­ся от арестантских одежд забытые шедевры, возрож­дается классика.

01 ноября Михаил Боткин сообщает об официальном утверждении полученной доверенности и о представлении на утверждение духовного завещания Иванова. Этюды, находившиеся в кладовой Академии художеств, были выставлены для обозрения и продажи. «Вы не поверите, как было неприятно ходить по академическому начальству с просьбами относительно выставки, — пишет Боткин, подогревая давнее нерасположение Иванова к академическим служащим. — Выставили мы их как было прежде в 1-вой античной галерее». Он сообщает также о приобретении С.Г. Строгановым одного эскиза (самого маленького), этюдов головы апостола Андрея и мальчика, прислонившегося к стене. Последний этюд Строганов хотел пожертвовать в МУЖВ. По сведению Боткина, копию А.А. Иванова с «Форнарины» Рафаэля вел. кн. Елена Павловна проси­ ла оставить за ней. Речь в письме шла и о памятнике умершему художнику. Боткин писал, что обойдется он в 2000 серебром, а слух о сборе денег на него был преждевременным. Извещает он Сергея Иванова и о приезде А.И. Рибопьера (наследника С.П. Потемкина, одного из давних должников Ивановых), к кн. Оболенскому и его обещании заплатить долг, как только предъявят документы («но без процентов»; замечает при этом Боткин).

Имя Михаила Петровича Боткина неотделимо от имени Александра Андреевича Иванова: он был публикатором писем великого художника (1880 г.) и одним из владельцев его произведений, а по сути оказался главным распорядителем творческого наследия автора картины «Явление Христа народу».

Уже современники приняли этот факт, как должное, хотя репутация М.П. Боткина — коллекционера и делового человека была далеко не безупречной. Более того, внезапная смерть А.А. Иванова на квартире у Боткиных породила многочисленные подозрения, толки и слухи. Эти слухи были безосновательны, прежде всего потому, что Михаил Боткин, в то время учившийся живописи, возлагал большие надежды на совместное проживание с А.А. Ивановым в Риме, куда тот спешил вернуться, закончив дела с продажей картины «Явление Христа народу» и этюдов к ней. Боткину, начинающему историческому живописцу, был гораздо нужнее живой и здравствующий художник, хорошо знавший Рим, талантливый и уважаемый в культурных кругах, но при этом чудаковатый и не очень хорошо приспосабливающийся к жизни. Но то, как активно и успешно молодой Михаил Боткин (в 1858 г. ему было всего 19 лет!) повел дела после смерти А.А. Иванова, как беспринципно порой он действовал впоследствии, подпитывало эти подозрения.

К началу XIX столетия Россия обладала значительными собраниями западноевропейской живописи. Рядом с императорской коллекцией находились многие частные, которые были основной формой существования художественных собраний. Коллекционирование становилось одним из важных явлений художественной жизни, одной из форм контактов с зарубежным искусством. Оно объединяло две основные тенден­ции: желание обладать художе­ственными сокровищами, а зна­чит, и сохранять их, и стремление к познанию искусства других стран.

Так же, как и в XVIII веке, в начале XIX столетия созданием художественных собраний зани­мались в основном дворяне-
любители, хотя рядом с ними уже возникали коллекции богатых купцов и художественной интел­лигенции. Собранные произведе­ния обычно размещались во дворцах Петербурга и Москвы или в родовых загородных усадь­бах. Немногочисленные коллек­ции зарубежного искусства начи­нали появляться и в провинциаль­ных городах. Однако одних мате­риальных средств недостаточно, чтобы множество красивых вещей превратилось в коллекцию - систематизированное собра­ние, представляющее художе­ственный интерес. Должна была появиться личность коллекцио­нера, наделенного интересом и любовью к искусству, созна­ющего потребность в общении с культурой других стран.

Собиранием обычно занима­лись любители, одержимые любознательностью, желанием иметь редкости и следовать моде. Некоторым из них удавалось стать знатоками, то есть теми, «кто имеет отменное, превосход­ное пред другими в чем сведение, силу, вкус», — по определению Словаря Академии Российской.